Президент Хорватии Миланович резко раскритиковал участие своей страны в геополитическом проекте «Триморье» – он нужен американцам и вреден для хорватов, поскольку может поссорить их с Россией. Почему для полноправного члена НАТО, прежде ориентированного на Вашингтон, отношения с Москвой оказались столь ценны в условиях, когда Россию воспринимают как союзника прежде всего Сербии, к которой у хорватов кровавый счет?
Инициатива «Триморье» – это про то, как продавать американский СПГ на европейский рынок. То есть то, ради чего США вводят все новые санкции против «Северного потока – 2».
В более узком смысле это некий клуб внутри ЕС, матрешка в матрешке, в который входят бывшие социалистические страны и примкнувшая к ним Австрия. На повестке общие проекты в области торговли, инфраструктуры, энергетики, в общем, там «за все хорошее», особенно – за догоняющее развития в отношении Западной Европы.
При этом роль первой скрипки пытается играть Варшава, массируя тем самым свои исторические комплексы. Проект с похожим названием («Междуморье»), аналогичной географией (выход к Средиземноморью, Черноморью и Балтике сразу) и схожей геополитической идеей (сдерживание России) вынашивал еще Юзеф Пилсудский.
Но что бы ни воображали себе поляки, сейчас «Триморье» – это в первую очередь про реализацию американского СПГ. Именно поэтому на втором саммите клуба в Польше присутствовал лично Трамп. Лоббизм интересов американских поставщиков – это ему понятно и интересно, поэтому «Триморью» в Вашингтоне по-прежнему придают важное значение, хотя придумали его еще при Обаме, которого Трамп ругает примерно за все.
Хорватии в этом проекте уготована особая роль, недаром первый саммит в 2016 году прошел в Дубровнике: средиземноморский терминал для американского СПГ должна приютить именно она. И вдруг – бунт на корабле. Президент страны Зоран Миланович заявил буквально следующее:
«Я против того, чтобы Хорватия платила взносы для реализации этой инициативы... В изоляции России, таким образом, участвовать я не собираюсь, считаю это глупым и пагубным для Хорватии. Мы понимаем, что это цель и нынешней администрации США».
Миланович заявил это все не просто так, а по случаю – очередной, уже пятый по счету, саммит прошел на днях как бы в Эстонии, а на самом деле – в ковидном режиме онлайн. Представлять Хорватию должен был сам Миланович, но вместо него на связь вышел премьер-министр Андрей Пленкович, сказавший в адрес «Триморья» и США много всего хорошего.
Таким образом, у премьера с президентом разногласия, но оценивать сейчас нужно не их, а тон и жесткость формулировок последнего. Да, в его спиче содержалось объяснение, что проект ставит под удар сотрудничество Загреба с Берлином (дружбой с немцами хорваты особенно дорожат со времен, к сожалению, Гитлера). Но Миланович мог выразить ту же самую мысль значительно более аккуратно и обтекаемо. Однако – не захотел, и прозвучало то, что прозвучало: словосочетания «деструктивный проект» и «потенциально пагубная затея», указание на нежелание ухудшать отношения с Москвой и даже некий выпад в сторону Вашингтона.
Чего это он? И почему у премьера другое мнение?
Прежде всего потому, что они из разных партий. Милованович – из той, которая уходит корнями в объединение хорватских коммунистов времен Тито, Пренкович – из той, чьи политики воссоздавали националистическую Хорватию и повинны в военных преступлениях против сербов (основатель – первый президент Франьо Туджман, но при желании можно длить партийную идеологию вплоть до времен усташей и нацистского геноцида).
При этом Хорватия – парламентская республика, то есть реальные полномочия принадлежат премьеру, а президент – фигура во многом номинальная. Раз так, в этом можно увидеть вульгарный внутриполитический конфликт, весьма распространенный в Восточной Европе. И раньше (Чехия, Кипр), и до сих пор (Болгария, Молдавия) мы имеем возможность наблюдать за противостоянием не влиятельного и дружелюбно настроенного к России президента с проамериканским правительством. Правительства побеждают почти всегда, поскольку отвечают не за теорию, а за практику.
Но Балканы – особый регион. Там степень влиятельности президента часто зависит от таланта и амбиций конкретного политика, занимающего этот пост. И в резко антироссийской Черногории, и в как бы пророссийской Сербии действующих президентов за глаза величают «диктаторами» – да, на бумаге полномочий у них не так уж много, но руководят страной именно они.
В Хорватии не совсем так, но за степень влиятельности Милановича тоже переживать не нужно – она высокая, он политик международного уровня, а не свадебный президент. В 2011–2016 годах он тоже возглавлял правительство и до сих пор возглавляет крупнейшую оппозиционную партию, рассчитывающую вернуть себе власть. То есть когда такой человек говорит пророссийские и антиамериканские вещи, да еще в подобной форме, это весомо, это многое должно значить.
Правда, значит не столь многое, как хотелось бы.
В заявлении Милановича действительно много всполохов прежде всего внутриполитической борьбы (достаточно скучной, чтобы описывать ее подробно). Есть в нем и искреннее желание перечить США, что нравится избирателю: будучи нацией, тяжело воевавшей за независимость и ирреденту, хорваты себя уважают и ролью сервисной службы при американцах тяготятся.
Но главное, что это для Хорватии очень удобная ситуация, когда президент хочет дружить с Россией на словах, а премьер дружит с США на деле. Это для нее, Хорватии, естественно и привычно, причем партийность политиков особого значения не имеет.
При премьере Милановиче Загреб не давал особых поводов заподозрить себя в том, что хочет выйти из фарватера евроатлантической политики. Есть пример и более показательный: Миланович был избран президентом во втором туре, обойдя Колинду Грабар-Китарович. В России эту энергичную женщину знают – она приезжала к нам на мундиаль и многим запомнилась своей харизмой. На трибунах, в СМИ и социальных сетях ей явно симпатизировали, даже несмотря на то, что российскую команду из четвертьфинала на пенальти выбили как раз хорваты.
Обаятельная личность может быть и русофобом, но как политик Грабар-Китарович была тем, кто призывал Запад наладить отношения с Москвой, называл Россию «мировой силой» и даже искал дружбы с патриархом Кириллом.
При всем при этом она из той же партии, что и премьер Пренкович, а вот некоторые этапы ее допрезидентской биографии: министр европейской интеграции, посол в США, помощник генерального секретаря НАТО по вопросам публичной дипломатии. Остается добавить, что Грабар-Китарович училась или работала как минимум в трех американских образовательных «инкубаторах», воспитывающих лояльную к США элиту для Восточной Европы. В руководстве, например, стран Балтии таких – через одного, то есть харизматичная Колинда просто обязана была стать русофобствующей фурией, но не стала, и о том, что ей в Москве вручали хлеб-соль, в итоге никто не пожалел – до того приятная женщина.
Ларчик открывается просто, хотя и неожиданно для многих: хорваты – русофильская нация, причем надежно русофильская. Во-первых, им это выгодно, во-вторых, это чувство искреннее, от души.
В политологических кругах РФ популярна аналогия, что Хорватия для Сербии – это примерно как Украина для России, а поскольку русский сербу «большой брат», отношения между Загребом и Москвой наверняка должны быть неприязненными – недаром же хорваты в 2009-м вступили в НАТО. Только вот заразились мы этой аналогией от Киева, украинцы ее просто обожают и даже сделали хорватский способ борьбы с сепаратизмом (то есть кровавую мясорубку) своей национальной мечтой.
В суровой реальности Украине до хорватского уровня жизни не дотянуться, а самим хорватам в большинстве своем на эту аналогию наплевать. Они готовы учреждать с Киевом какие угодно совместные комиссии по «передаче опыта по интеграции мятежных территорий», чтобы в очередной раз похвастаться победами хорватского духа и оружия (там это правда очень любят). Но прекрасно помнят о том, что военный контракт с Украиной едва не подтолкнул хорватского министра обороны к самоубийству.
России же в хорватской народной мифологии уготована неожиданная для нее роль – якобы некие военные комплексы, поставленные из РФ, помогли решить сербскую проблему в начале 1990-х. Ничего подобного не было и быть не могло, но люди верят – потому что хотят верить.
Где за рубежом за последнее время поставили памятники Пушкину, Есенину и Гагарину? В Хорватии. Где политики не выдумывают исторические обиды на Россию, предпочитая обратное – изобретать зачастую столь же мнимые примеры из истории, которые должны нас объединять? Опять в Хорватии, в чем была замечена и Грабар-Китарович.
Да, хорватам нужны российские туристы (они там в среднем побогаче, чем в Черногории), российский рынок для торговли и российские инвестиции (самая нашумевшая связана с хорватским сельскохозяйственным гигантом Agrokor, кредитовавшемся в Сбербанке). Но в целом там просто любят Россию, так уж сложилось-повелось со времен идей панславянства и окончательно закрепилось в эпоху югославско-советского братства.
Мы неизбежно должны были рассориться вдрызг в ходе распада Югославии – как враги и друзья сербов соответственно, но не рассорились по чистой случайности: мы были тогда не мы. В позорный ельцинско-козыревский период Москва сама шла в фарватере Запада, поэтому мы были той страной, которая вводила санкции против Белграда и президента Милошевича – пусть не за войну в Хорватии, но за сербо-хорватскую бойню в Боснии. То есть в важнейший и наиболее уязвимый период хорватской государственности мы были за нее и против сербов, а очухались только в 1999-м на бомбардировках Белграда, но это была уже не хорватская война.
То, что сами русские считают данный период «союзничества» позорным и навязанным извне, хорватам не интересно – назад этот фарш все равно не проворачивается. Да, среди них есть откровенные фашисты, в том числе и проукраинские, но в усредненной картине мира хорватов их дружба с русскими попросту не прерывалась. А нынешний антагонизм с сербами уже не настолько велик, чтобы народ вдавался в подробности перевооружения сербской армии (этим занимается именно Москва).
В официальном Загребе в такие подробности, разумеется, все-таки вдаются, но поделать ничего не могут, в целом уверены в надежности «зонтика НАТО», так что повода для ссоры с Москвой по-прежнему не видят.
Как следствие, «пророссийский» президент у них не только тот, кому Москва мила «по старой памяти», но и тот, от кого логичнее было бы ждать к себе польско-прибалтийской ненависти.
Это то самое хрестоматийное сидение на двух стульях сразу. И нужно быть настоящим хорватом, чтобы не испытывать по этому поводу неудобств.
Наше же неудобство в том, что никакие пророссийские настроения президентов не выведут Хорватию из западной орбиты влияния, они (президенты) этого сами не подразумевают, это попросту невозможно: для хорвата принадлежность к западному миру – важная часть национального самосознания. Просто это не отменяет русофилии значительной части общества, а Милановичу стоит отдать должное просто по факту – так дерзить коллективному Западу и столь ультимативно дорожить отношениями с Россией в Евросоюзе, тем более на его восточных рубежах, нынче не принято.
Как там с американским СПГ и с «Северным потоком – 2» в итоге срастется, еще предстоит узнать, но темы это для обеих сторон конфликта болезненные и животрепещущие – не отнять. Так что спасибо, господин президент. Мы вас услышали.
